Записка Дурново и Плеханов

[aznevtelen]

   Продолжение поста Записка Дурново и газета Berner Tagblatt.
   В марте 1916 г. парижская газета Наше Слово, членом редколлегии которой был Л.Д. Троцкий, писала [1]:

   «В издающемся в Париже «Призыве» помещена интересная статья с.-д. Плеханова, содержащая в себе отпор нашим пораженцам, стремящимся использовать недовольство словами А.Н. Хвостова — «изготовляйте шрапнели, но от наставлений правительству — увольте».
   Далее следуют обширные выдержки из «интересной» статьи Плеханова, в каковой Плеханов выражает тревогу, как бы «бюрократический цинизм» не пошел «на пользу... агитации», ведущейся в «нашем рабочем классе за отозвание из военно-промышленных комитетов его представителей» и (в который раз?) доказывает, что победа Германии — на руку политической «реакции».
   А все вместе — и эта рекомендация статьи Плеханова и сами выдержки из нея — помещено в суворинском «Новом Времени» (от 18 февр.). Из объятий Пуришкевича — на лоно «Нового Времени». Карьера!

   Действительно, в посте В России социализм должен совмещаться с монархизмом говорилось, что в 1916-м даже не Новое Время, а Земщина заинтересовалась социализмом после того, как депутат Н.Е. Марков прочел переписку Ф. Энгельса с К. Каутским «Эрфуртскую программу» К. Каутского [2, стлб. 3288-3289]:

(...)
Вообще, читая эту интересную книжку «Эрфуртскую программу», я пришел к убеждению, что германские социалисты суть учителя и руководители социалистов всего мира. Нечего, конечно, добавлять, что под германскими социалистами надо подразумевать германских евреев. Маркс, Энгельс, Бебель, это германские евреи. Германские социалисты (...) объявили общечеловеческой, международной организацию социалистов, но у себя в Германии закончили постановлением в том смысле, что если социализм, вообще говоря, и международен, то все же постепенно становится национальным (...) И, действительно, социалисты-германцы так и поступили во время этой войны: они все, подавляющим большинством примкнули к политике Вильгельма и по сей день поддерживают эту политику всеми силами. А вы, гг., русские социалисты, т.е. та небольшая часть вас, которые не дочитали до конца немецких учителей, вы продолжаете думать, что социализм попрежнему есть явление международное. (...) Я понимаю, вы искренно заблуждаетесь, вы просто невежественные люди, которые слишком умственно слабы, чтобы обнять всю хитроумную тактику и стратегику ваших германских учителей. Вот я и стараюсь вернуть вас на путь истинный. (...)

   Заодно Н.Е. Марков опроверг обвинения в германофильстве [2, стлб. 3304-3307]:

(...)
Милюкову нужно (...) доказать, что правые, как в России, так и в Государственной Думе, желают добра немцам и желают вреда России. Но тут Милюков встречается с фактическим препятствием. Как я вам уже однажды сообщал, в Ноябре прошлого года состоялось совещание монархистов, которое постановило: (...) Вот непреложный факт, который мешает Павлу Николаевичу Милюкову предъявить прямое обвинение, будто монархисты желают мира. Он боится, он знает, что если решится сделать такое утверждение, то его постигнет печальная участь его друга и единомышленника Савенко, который вышел оглашать документ против правых, а документ оказался подложным. (...) Не буду говорить о тех, кто сделал этот заказ клеветы, о тех, кто находится за кулисами клеветнического представления, это и так известно хорошо. (...)

   Возвращаясь к «Обороне страны, реакция и интересы труда» [3],[4], см. также [5], [6], замечу, что ее отрывки по-разному публиковались в феврале 1916 г.: Русские Ведомости [7] и Биржевые Ведомости [8] фрагмент о записке министров сохранили — в отличие от Нового Времени [9], опустившего его. Но наибольший интерес представляет передовая Киевской Мысли — в ней вовсе не упоминался Г.В. Плеханов [10]:

(...)
   Припомним. В конце прошлого года, со слов «La Revue de Paris», всю нашу печать обошло известие о записке, которую подали Щегловитов и Маклаков,— (...) о заключении с Германией сепаратного мира. «В сущности,— говорилось в этой записке,— между Германией и Россией нет противоположных интересов. Принципы управления в обоих государствах совершенно тождественны. У них обоих один только общий враг — западная демократия. Немедленное прекращение войны между двумя империями укрепило бы уверенность в том, что этот вечный враг будет окончательно раздавлен силою германского оружия». Месяцы прошли со времени этого разоблачения. Ни Щегловитов, ни Маклаков его не опровергли. Они не опровергли его и теперь с трибуны госуд. совета. Значит это — правда! (...)

   А.И. Савенко же заявил [11, стлб. 2423]:

(...)
В печати уже было оглашено и в том числе во французской печати было подробно разсказано о том, как бывшими тогда министрами гг. Щегловитов и Маклаков представили в высокие сферы записку о необходимости мира с Германией. Я прибавлю к этому, что записка была подписана не только гг. Щегловитовым и Маклаковым, а имела еще третью подпись — бар. Таубе, исполнявшего тогда обязанности министра народного просвещения, и подана была эта записка в конце 1914 г. почти в начале войны. (...) А после того пошли другие записки, призывавшие к миру с Германией, и в моем распоряжении имеется текст одной из позднейших записок, которая уже прямо провозглашает положения: лучше поражение, чем уступки внутри. (...)

   На что Н.Е. Марков ответил [12, стлб. 2468]:

(...)
Будто бы Щегловитов, Маклаков и бар. Таубе, из которых два бывшие министра, а бар. Таубе бывший товарищ министра, подали, не сказано куда, записку в 1914 г. о необходимости заключения мира. Гг., обвинение очень тяжкое, но раз такое обвинение есть, надо же его подкрепить. Ну, вот, вы нам разсказали бы содержание этой записки, раз вы знаете об этой записке, у вас, быть может, есть копия ея, и мы тогда увидели бы, что в ней заключается. Но, ведь, вы ничего этого не говорите, вы говорите, повидимому, по слухам, услыхали, что подали записку, наверное о мире, и вы уже проклинаете ея авторов, а может быть, они говорили не о мире, а о необходимости войны. Я лично прямо отказываюсь верить, чтобы подобная записка была подана именно этими лицами. (...)

   На следующий день А.И. Савенко добавил [13, стлб. 2581-2582]:

(...)
Член Государственной Думы Марков 2 довольно настойчиво предлагал мне изложить содержание той записки, которая была подана в высокие сферы гг. Щегловитовым, Маклаковым и бар. Таубе. Во избежание недоразумений я совершенно определенно и открыто заявляю: в этой части желания Маркова 2 я исполнить не могу по той простой причине, что этой записки я не знаю, не имею и не читал ея. Я характеризовал содержание этой записки только ссылкой на разоблачения русской и иностранной печати и больше ничего, а далее я сказал: а вот позже появилась записка, исходящая также от крайних правых, которая уже определенно говорит о необходимости мира с Германией. И вот, тут я доставлю удовольствие Маркову 2 и процитирую не всю записку, она очень длинна, а процитирую конец записки, имеющей 150 подписей. (Марков 2: первая подпись чья?). Вот последний абзац этой записки: «Мы долго обсуждали поставленный выше вопрос о разумности продолжения войны и не можем со спокойной совестью сказать, что народ хочет дальнейшей борьбы. (...) Если нет неоспоримых доказательств в близости исчерпывающей победы, то долг государственных людей не подвергать дальнейшему испытанию народное терпение, а оно слишком напряжено».(...)

   На что Н.Е. Марков ответил [14, стлб. 2613-2615]:

(...)
Дабы не быть голословным, я вам прочту выписку из стенограммы речи г. Савенко, вчерашней. (...) Не французские газеты, а Савенко утверждает, что записка была подписана вот этими тремя людьми и была подана именно в такое-то время. Что же он сегодня говорит о том же самом? (...) Значит, он предъявил обвинение в государственной измене трем бывшим министрам, а на другой день говорит, что тот документ, на котором я строю свое обвинение, мне совершенно неизвестен. (...) А вот после появилась записка, исходящая тоже от крайне правых, которая уже определенно говорила о необходимости мира с Германией. (...) Но все-таки, так как и среди нас, здесь находящихся, не было ни одного, кто слыхал бы о подобной записке, то мы все и закричали — пожалуйста, огласите фамилии. Он сказал, что их 150;— огласите первую фамилию — и вы помните, что произошло: фамилии ни одной не было названо. Почему же? Если эта записка исходила от крайне правых и если нам в лицо бросают: вы хорошо знаете, ибо это ваши единомышленники,— то как же не сказать фамилии, хотя бы одну, две, три? (...) Насколько мне известно, Иван Григорьевич Щегловитов написал официальное письмо на имя Председателя Думы, в котором категорически заявляет, что он никогда никакой подобной записки нигде не составлял и никуда ее не представлял. Так что в этом отношении, что первое обвинение г. Савенко есть чистейшая ложь и клевета, сомнений быть не может. Что касается до второго, то оно находится на весу и пока фамилии не будут оглашены, пока мы не убедимся, что действительно лица эти признают себя авторами этой записки, мы будем считать г. Савенко тем, чем он, впрочем, всегда был, т.е. клеветником, да еще наемным.

   Вслед за Н.Е. Марковым ответили и вышеупомянутые Н.А. Маклаков, М.А. Таубе и И.Г. Щегловитов: письмами председателю Гос. Думы М.В. Родзянко [15], письмами в газеты [16], М.А. Таубе дал интервью [17], а газета Киев [18] раскритиковала вышеупомянутую передовую Киевскую Мысли [10].
   Чем же интересна передовая Киевской Мысли [10]? Тем, что газета утверждала: о записке министров (М.А. Таубе не упомянут), со ссылкой на «La Revue de Paris», УЖЕ писала «вся русская печать» в конце 1915 г. Очень близко к этому утверждение А.И. Савенко [11, стлб. 2423]: что о записке министров (М.А. Таубе упомянут) УЖЕ писала французская (подробно) и русская печать.
   На самом же деле ни главные французские, ни главные русские газеты — просмотрел Новое Время, Речь, Русские Ведомости, Русское Слово за ноябрь-декабрь 1915 г. — таких материалов не публиковали, так же, как и сама Киевская Мысль. Единственной же запиской, слухи о которой попали тогда в русскую печать, была записка П.Н. Дурново, см. пост Записка Дурново и газета Berner Tagblatt.
   Конечно, в двухнедельном журнале La Revue de Paris разоблачительная статья действительно публиковалась [19]:

{p. 434} (...)
   Je me permettrai néanmoins de révéler qu'au premier rang de ces conseilleurs d'une paix séparée ont figuré les ministres Maklakof et Stcheglovitof qui, au mois de juin, après la reprise de Lemberg, remirent au tsar une note qui s'inspirait de l'ardent désir de Guillaume II de mettre un terme à sa brouille avec la Russie.
{p. 435}
   «Rien, au fond, disait en substance cette note, probablement rédigée dans les bureaux même de la Wilhelmstrasse, ne sépare la Russie de l'Allemagne. Leurs principes de gouvernement sont identiques. Leur ennemi commun est la démocratie d'Occident. La cessation immédiate de la guerre entre les deux empires assurerait l'écrasement définitif de cet ennemi de toujours par l'armée allemande...» (...)
{p. 448} (...)
   1. Cet article a été écrit bien avant les derniers changements apportés à la composition du ministère russe. A l'Intérieur, le prince Scherbatof, libéral fut d'abord remplacé par M. Khvostoff, un des chefs parlementaires de la droite. Maintenant, ce même M. Khvostoff est devenu premier ministre à la place du comte Goremykine, pour qui le tsar a rétabli le poste eminent de Chancelier d'Empire, vacant depuis la mort du prince Gortchakoff.
   La presse germanique veut voir dans ces changements un retour aux traditions de la bureaucratie et, peut-être, un signe d'amoindrissement de l'opposition des politiques russes à l'idée d'une paix séparée. C'est une profonde erreur. Il n'y a pas en Russie d'adversaire plus résolu de la paix et de l'influence allemandes que le nouveau premier ministre M. Khvostoff qui passe, d'autre part, pour avoir hérite des plus larges conceptions gouvernementales de Stolypine.

   Итак, статья М. Баррьера, разоблачающая германофилов министров Н.А. Маклакова и И.Г. Щегловитова, после оставления Львова в июне 1915 г. якобы подавших царю свою записку о сепаратном мире (цитата из которой приведена в передовой Киевской Мысли [10]), была написана еще до назначения в конце сентября 1915 г. министром внутренних дел «решительного противника сепаратного мира» А.Н. Хвостова. Как и автор передовой Киевской Мысли, статью М. Барьера читал и Г.В. Плеханов [4], [7], сообщивший также, что в России еще до оставления Львова ходили слухи о якобы поданной в ноябре 1914 г. вышеупомянутыми министрами записке о сепаратном мире.
   Как же понимать тогда утверждение А.И. Савенко, что о записке министров «в печати уже было оглашено и в том числе во французской печати было подробно разсказано»? Полагаю, что речь может идти о тамиздате: в Париже в конце 1915 г. выходили Наше Слово и Призыв, и в этом последнем, оборонческом издании могло появиться сообщение о записке министров, затем прокомментированное Г.В. Плехановым — подобно тому, как Д.И. Заславский прокомментировал новость о записке М.Н. Васильева, см. пост В России социализм должен совмещаться с монархизмом.
   В этой связи интересна переписка А.И. Любимова с Г.В. Плехановым: в письме от 21.01 (03.02).1916 сообщалось о публикации статьи «Оборона страны, реакция и интересы труда» как передовой в №19 Призыва [20, №3, с. 115-116, 146], а в письме от 15 (28).12.1915 — об отправке Г.В. Плеханову комплекта №№ Призыва и о том, что в Россию Призыв не доходит, и о «нашей [т.е. Г.В. Плеханова и др. оборонцев] позиции там знают только по легальной прессе» [20, №3, с. 113]; впрочем, №19 Призыва попал в Россию достаточно быстро, как следует из публикации Русскими Ведомостями в середине февраля 1916 г. статьи Г.В. Плеханова «Оборона страны, реакция и интересы труда» [7]. Если мое предположение верно, то в этом случае выходит, что в то время как Н.Е. Марков, как уже было сказано выше, читал «Эрфуртскую программу» и выяснил, что Маркс, Энгельс и Бебель были германскими евреями, его коллега А.И. Савенко читал не менее социал-демократический Призыв или по крайней мере узнал о статьей в этом издании.
   Что же касается записки трех министров, действительно поданной в ноябре 1914 г., то ее содержание в марте 1916 г. передал М.А. Таубе [17]:

(...)
   О какой же записке упомянул депутат А.И. Савенко, и была ли таковая вообще, а если была, то каких вопросов она касалась? Вот что по этому поводу заявил сегодня вашему корреспонденту бывший товарищ министра народного просвещения барон М.А. Таубе.
   Из заявлений барона М.А. Таубе выясняется: 1) что записка, подписанная Н.А. Маклаковым, И.Г. Щегловитовым и бароном М.А. Таубе, действительно существует; 2) что записка касается целей войны с Германией; 3) что главная цель записки — подчеркнуть, что разрешение польского вопроса является для России задачей второстепенной.
   — Я предполагаю,— сказал барон Таубе,— что повод к разговорам дала та записка по общим вопросам нашей внешней политики, которая именно в конце 1914 года была внесена статс-секретарем Щегловитовым и мною (Маклаков присоединился к ней только впоследствии) в совет министров, а вовсе не в высокие сферы. Я высказываю это предположение потому, что, по крайней мере, я лично никакого другого документа втроем с Щегловитовым и Маклаковым вообще в своей жизни не подписывал.
   История и содержание записки, которую я сейчас имею в виду, и которая не говорит вовсе о «необходимости заключения мира с Германией», а касается совершенно другого вопроса, заключается в следующем. Считаю в праве печатно зафиксировать свои воспоминания об этой записке, которая, вероятно, хранится сейчас в архиве совета министров.
   Записка, поданная нами в ноябре 1914 года, посвящена польскому вопросу, который в то время особенно занимал внимание совета министров. Признавая в полной мере необходимость объединения и освобождения Польши с совершенным внутренним ея переустройством, инициатор записки И.Г. Щегловитов находил, что с русской точки зрения польский вопрос не может быть решен в качестве какой-то отдельной, самодовлеющей задачи, а лишь в общем плане всех вообще задач нашей внешней политики, возникшей в связи с настоящей войной. (...) Главные ея положения, за точную передачу смысла которых я ручаюсь, заключаются в следующем:
   По степени важности для России главных наших государственных целей, согласно нашей записке, надо иметь в виду:
   I. Возможное усиление коренной России в этнографическом, экономическом и стратегическом отношениях.
   II. Возможное ослабление германизма, как главного врага славян.
   III. Возможно полное освобождение других славянских народов.
   Соответственно этим трем политическим целям желательно осуществить следующие отдельные конкретные задачи, опять-таки в известной последовательности по их относительному значению для России:
   1) Завершение исторического процесса объединения русского племени (Галиция). 2) Завершение исторических задач России по заветам Петра и Екатерины в Черном море (Царьград и проливы). 3) Необходимые, где нужно, исправления русской государственной границы со стороны Пруссии и в Азиатской Турции. 4) Всемерное ослабление современной милитаристической Германской империи, с возможным перестройством ея внутренней союзной организации. 5) Объединение и освобождение Польши, возможно полное, но только в этнографических пределах. 6) Возможно полное освобождение австрийских славян.
   Вот чего касалась наша записка.

   После появления в печати опровержений [15]—[17] русская печать утратила интерес к разоблачениям А.И. Савенко (очередная записка попала в печать без участия А.И. Савенко в июне 1916 г., см. пост Записка правых в 1916 году), за некоторыми исключениями [21]—[23], зато в апреле 1916 г. большая французская печать взялась писать о его разоблачениях, а в мае 1916 г. он поведал:

   «Речь» помещает письмо, напечатанное в «Последних Новостях» (иудейская газетка, издающаяся в Киеве).
   В этом письме (...) Савенко пишет следующее:

   Продолжающиеся требования, чтобы я огласил имена тех лиц, от которых исходит цитированная мною в заседании Государственной Думы 1 марта записка о необходимости мира с Германией, меня удивляет. Совершенно ясно, что указанная записка была составлена и подана тайно, причем были приняты все меры к тому, чтобы имеющиеся под запиской подписи остались неизвестны для страны. Правда, нет того тайного, что бы, в конце концов, не стало явным. Так случилось и с этой запиской: текст ея пошел по рукам в качестве произведения «эпистолярной литературы», довольно значительной в последнее время. Дошла записка, давно известная многим политическим деятелям столицы, и до меня. С думской кафедры я с буквальной точностью огласил заключительную часть этой записки. Говорить, однако, о подписях я не могу, ибо доказать подлинность подписей можно только предъявлением подлинника, так как только на подлиннике имеются подлинные подписи. Но ведь совершенно ясно, что подлинник записки находится вне досягаемости для меня. Значит-ли это, однако, что нельзя было говорить о записке и ея содержании?

   О, детски наивный депутат!.. (...)
   Разъясним господину Савенке, что для того, чтобы иметь право оглашать такого сорта документ, как тот, с каким выступил он, необходимо было не только видеть его подлинник, но и твердо запомнить подписи под ним.
   Если-же господин Савенко занимал Гос. Думу чтением «эпистолярной литературы», то об этом надо было и предупредить: это, мол, не документ, а маленькая сказка, сочиненная прогрессивным сочинителем.
   Странно, почему это сотрудник «Нового Времени», «Вечернего Времени» и «Киевлянина» напечатал свое объяснение в ничтожной киевской газетке. (...)

   Таким образом, от обвинений против трех министров А.И. Савенко отказался, а вторая записка с 150 подписями оказалась на деле документом неизвестного происхождения, распространявшимся в самиздате.
   Поправлю Земщину: А.И. Савенко из Киевлянина ушел в начале 1916 г. Вообще, его отход от правых начался повидимому еще осенью 1915 г., когда киевский еженедельник Двуглавый Орел поместил статью и карикатуру против А.И. Савенко [25], а позже появилась в Киевлянине его статья против Н.А. Павлова и крайних правых [26]. В январе 1916 г. А.И. Савенко заявил об уходе из Киевлянина как «решительном и безповоротном уходе из лагеря правых» [27]—[29], но сохранил доверие совета киевского клуба националистов, переизбравшего его своим председателем [30]—[33], в начале февраля опубликовал письмо в редакцию Земщины, в Земщине не напечатанное [34], [35], и эти его шаги вызвал критику со стороны киевских правых [36]—[38] и заявление Земщины [39]:

(...) Но что изумительнее всего, (...) иудеи заявляют, что очень многие под влиянием «великих событий» изменили свои взгляды, и в подтверждение этого ссылаются на гг. Савенку и Шульгина. Мы же утверждаем, что Савенко и Шульгин предались иудеям задолго до великих событий (...)

   Таким образом, из Киевлянина А.И. Савенко ушел, Киев продолжил свою кампанию против него [40]—[43], Вечерняя Газета и Киевская Мысль были на его стороне, тем не менее его программная статья, содержавшая разоблачения, незадолго до думской речи появилась в московском Утре России [44]:

   Даже и теперь, в дни тяжких испытаний, переживаемых нашей родиной, когда неумолимый экзамен великой войны раскрыл все язвы режима бюрократического самовластья, находятся люди, непримиримо отстаивающие этот режим. Под гром войны, обнаружившей нашу ужасающую отсталость, эти частью тупые, частью грубо-корыстные люди продолжают говорить о каких-то «исконных устоях» и «исконных основах», о наших «самобытных началах», которые якобы надо беречь во что бы то ни стало. В этом смысле раздавались голоса и с кафедры Гос. Думы. Но главным образом об этом говорят и шепчут в темных углах русской государственной жизни. В политических кругах Петрограда много говорили и говорят о различного рода «мирных» записках. В моем распоряжении имеется текст одной такой записки (из позднейших), представленной в высокие сферы группой московских реакционно-настроенных деятелей. Записка составлена в духе идей гг. Щегловитова и Павлова, но с той разницей, что авторы записки, «творя свое дело втайне», договаривали до конца свои мысли и ставили точки над и. Они прямо говорят, что дальнейшее продолжение войны грозит потрясением наших «самобытных основ» и потому горячо советуют заключить мир. Словом, руководители и вдохновители наших реакционных кругов решительно стоят на позиции: «лучше поражение, чем уступки в области внутренней политики». (...)

   Таким образом, идея разоблачить заодно и записку трех министров появилась у А.И. Савенко в двадцатых числах февраля 1916 г., во всяком случае, в этом письме о ней сказано не было. Разоблачение неназванных московских реакционеров, по утверждению Утра России, произвело большое впечатление на московских правых [45], однако думские его речи имели гораздо больший успех, т.ч. это письмо кажется было забыто и в кампании правых газет против А.И. Савенко не фигурировало [46], [47].


1. Русская жизнь. Авторитетом Плеханова. // Наше Слово. Париж, 1916. №67 (454), 06 (19).03, с. 2.
2. Марков Н.Е. Речь на 36-м заседании 14 (27).03.1916 г. // Государственная Дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты. 1916 г. Сессия четвертая. Стлб. 1205—3502. Заседания 17—37 (с 9 Февраля по 15 Марта 1916 г.). Пг., 1916. стлб. 3284-3308.
3. Плеханов Г.В. Оборона страны, реакция и интересы труда. // Современный Мир. Пг., 1917. №1, январь, с. 226-229.
4. Плеханов Г.В. Оборона страны, реакция и интересы труда. // Вопросы войны и социализма (так на обложке; на титульном листе: О войне. Статьи). Пг., 1917. с. 92-96. Для «удобства» читателей эта брошюра сайтом Дома Плеханова не оцифрована. На с. 92:

(...)
   С самого начала нынешней войны я не переставал твердить, что наши реакционеры совсем не желают поражения Германии, так как видят в ея императоре самую надежную опору европейской реакции. События показали, что я был прав. Теперь уже и во французскую печать проникло известие о том, что после оставления нашими войсками Львова г.г. Маклаков и Щегловитов стали добиваться отдельного мира России с Германией. Этим усердным реакционерам приписывают во Франции ту мысль, что Россия должна вступить в союз с Германией для борьбы с европейской демократией. С реакционной точки зрения нет ничего естественнее и правильнее этой мысли. Она до такой степени естественна и правильна с реакционной точки зрения, что в России, гораздо раньше оставления Львова нашими войсками, ходили упорные слухи... Говорили, что в этом смысле ими подана была докладная записка уже в ноябре 1914 года!.. (...)

5. Тер-Ваганян В.А. Опыт библиографии Г.В.Плеханова. М.-Пг., 1923. с. 87:

528. «Оборона страны, реакция и интересы труда».— «Призыв» №19, II. 1916 г. «С. М.», 1917, №1.

6. Библиография. Кривцов С.С. К библиографии Г.В. Плеханова. В. Ваганян. Опыт библиографии Г.В. Плеханова, с пред. Д. Рязанова. М.-СПб., 1923. // Под знаменем марксизма. М., 1923. №6-7, с. 259-263, на с. 260:

«Оборона страны, реакция и интересы труда» (528) Р. Вед. 1916 г., 16 февраля №37 (приведено с «некоторыми сокращениями»), сб. «Вопросы войны и социализма", стр. 92—96.

7. Оборона страны, реакция и интересы трудящегося населения. // Русские Ведомости. М., 1916. №37, 16 (29).02, с. 2:

(...)
   С самого начала нынешней войны я не переставал твердить, что наши реакционеры совсем не желают поражения Германии, так как видят в ея императоре самую надежную опору европейской реакции. События показали, что я был прав. Теперь уже и во французскую печать проникло известие о том, что после эвакуации Львова Маклаков и Щегловитов стали добиваться отдельного мира России с Германией. Этим усердным реакционерам приписывают во Франции ту мысль, что Россия должна вступить в союз с Германией для борьбы с европейской демократией.
   С реакционной точки зрения нет ничего естественнее такой мысли. Она до такой степени естественна с этой точки зрения, что в России гораздо раньше оставления Львова нашими войсками ходили упорные слухи, согласно которым Маклаков и Щегловитов «шептали» в сферах о необходимости примирения с Германией. Говорили, что в этом смысле ими подана была докладная записка уже в ноябре 1914 года! (...)

8. Газетный день. Г.В. Плеханов о германофильстве наших реакционеров. // Биржевые Ведомости. Пг., 1916. №15394, 19.02 (03.03), с. 7.
9. Среди газет и журналов. // Новое Время. Пг., 1916. №14349, 18.02 (02.03), с. 5.
10. Киев, 19 февраля. // Киевская Мысль. К., 1916. №50, 19.02 (03.03), с. 1.
11. Савенко А.И. Речь на 28-м заседании 29.02 (13.03).1916 г. // Государственная Дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты. 1916 г. Сессия четвертая. Стлб. 1205—3502. Заседания 17—37 (с 9 Февраля по 15 Марта 1916 г.). Пг., 1916. стлб. 2417-2429.
12. Марков Н.Е. Речь на 28-м заседании 29.02 (13.03).1916 г. // Государственная Дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты. 1916 г. Сессия четвертая. Стлб. 1205—3502. Заседания 17—37 (с 9 Февраля по 15 Марта 1916 г.). Пг., 1916. стлб. 2460-2478.
13. Савенко А.И. Речь на 29-м заседании 01 (14).03.1916 г. // Государственная Дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты. 1916 г. Сессия четвертая. Стлб. 1205—3502. Заседания 17—37 (с 9 Февраля по 15 Марта 1916 г.). Пг., 1916. стлб. 2578-2585.
14. Марков Н.Е. Речь на 29-м заседании 01 (14.03).1916 г. // Государственная Дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты. 1916 г. Сессия четвертая. Стлб. 1205—3502. Заседания 17—37 (с 9 Февраля по 15 Марта 1916 г.). Пг., 1916. стлб. 2603-2615.
15. Письма И.Г. Щегловитова, Н.А. Маклакова и бар. М.А. Таубе. // Русское Слово. М., 1916. №50, 02 (15).03, с. 4. Перепечатано: Киев. К., 1916. №773, 04 (17).03, с. 3. Начинаются словами «М.г., Михаил Владимирович!», к письму М.А. Таубе приложено препроводительное письмо. Краткое сообщение о письмах напечатала Речь: Письма И.Г. Щегловитова, Н.А. Маклакова и бар. М.А. Таубе. // Речь. Пг., 1916. №60 (3443), 02 (15).03, с. 4.
16. Письма в редакцию. I. Щегловитов И.Г. II. Маклаков Н.А. III. Таубе М.А. // Новое Время. Пг., 1916. №14362, 02 (15).03, с. 4. Письмо Н.А. Маклакова см. также: Письмо в редакцию. // Русское Знамя. Пг., 1916. №49, 02 (15).03, с. 2. Письма Н.А. Маклакова и М.А. Таубе см. также: Письма в редакцию. // Речь. Пг., 1916. №60 (3443), 02 (15).03, с. 4; Около парламента. (По телефону и телеграфу 1 марта). Подавалась ли записка о сепаратном мире? // Утро России. М., 1916. №62, 02 (15).03, с. 3.
17. Записка бывших министров. // Русское Слово. М., 1916. №51, 03 (16).03, с. 4.
18. Седой Судья. О желтоблочной клевете и несоизмеримости некоторых величин. // Киев. К., 1916. №788, 18 (31).03, с. 2.
19. Marcel Barriére. La Régénération de la Russie par la Guerre. // La Revue de Paris. Paris, 1915. T. 6, №22, 02 (15).11, p. 429-448.
20. Филимонова Т.И. «Необходимо противопоставить революционной фразеологии — революционное мировоззрение...». Из переписки А.И. Любимова и Г.В. Плеханова. 1914—1918 гг. // Исторический архив. М., 1998. №2, с. 149-168; №3, с. 106-152.
21. Quidam (Медведский К.П.) Слуги немецкого засилья. // Вечернее Время. Пг., 1916. №1410, 05 (18).03, с. 2.
22. Парламентская жизнь. Правые и А.И. Савенко. // Русское Слово. М., 1916. Бюллетень, 07 (20).03, с. 2:

   На будущей неделе состоится совещание правых, под председательством члена Гос. Думы С.В. Левашева, на котором будет обсуждаться вопрос, как реагировать на выступление члена Гос. Думы А.И. Савенко, который, несмотря на категорический протест правых, не назвал фамилий [в записке с 150 подписями] подписавших заявление о необходимости заключения сепаратного мира.

23. Пропавшая грамота. // Вечерняя Газета. К., 1916. №1005, 13 (26).03, с. 2:

   Заявление члена гос. думы А.И. Савенко о записке, поданной правительству группой московских германофилов о необходимости заключения мира с Германией, конечно, не могло не взволновать широкие круги Москвы. (...) В связи с этим определенно даже называют имя одного видного представителя московского дворянства.
   По этому поводу сотрудник «Раннего Утра» беседовал с рядом лиц правого лагеря. Была ли подана подобная записка, правые, по их словам, не знают и не верят этому.
   Основанием для этих слухов, по мнению их, послужили записки иного характера, которые действительно были представлены в высшие сферы.

Две исторические записки

.

   Возникновение первой записки относится еще к концу 1914 года.
   Эта записка не затрагивала вопроса о мире с Германией, но возникновение ея и ея содержание в высшей степени поучительно.
   Инициаторы этой записки, защищая одно лицо [Г.Е. Распутина?] от обвинения в хлыстовщине, указывали, между прочим, на то, что ведя войну с немцами, надо бережно хранить заветы германизма. По мнению авторов этой записки, принадлежащих к духовенству, эти заветы лишь одни смогут дать России крепкую власть.
   Не затрагивая вопроса о мире, инициаторы этой записки всячески прославляли Германию, как носительницу крепких, исконных монархических начал. (...)
   Под этой запиской стояла подпись редактора одной старой реакционной газеты, трех-четырех духовных лиц и нескольких дворян и купцов.
   Возникновение второй записки относится уже к весне 1915 года.
   Подписана она была 156 лицами. В ней, как и в первой записке, о необходимости мира с Германией прямо также не говорилось.

Германия и крепкие устои

.
(...)
   Большая часть этой записки была отведена вопросам церковного и внутреннего управления. Говорилось очень много о необходимости реформы прихода, реорганизации синода и школьного воспитания на началах «православия, самодержавия и народности».
   И вот тут и указывалось, что борьба с Германией не должна вестись под флагом борьбы с германизмом. Указывалось на заслуги Германии в деле сохранения крепких устоев, о милитаристической подготовке молодежи и т.д., и т.д.

Правые организации и их отношение к немцам

.

   Представители московских правых организаций категорически утверждают, что в этих записках ни слова не говорилось о необходимости заключения мира с Германией. (...)
   Но они не отрицают, что подобного рода записки были подписаны некоторыми московскими дворянами, купцами... Но, говорят они, немало подписей получено было в Нижнем Новгороде, Туле и Киеве.
   Уже весной, говорит один из руководителей, среди некоторых московских групп правых, не выражавших, правда, подлинных чувств монархистов, поговоривали «Германия, если с ней заключить теперь мир, контрибуции не возьмет, да и территории также нашей не захочет».
   Слово «мир» срывалось с уст лишь у трех-пяти человек.

Тяготение к немецкой культуре

.

   Характерно одно,— что тяготение к немецкой культуре и ея учреждениям было и остается у всех московских правых организаций.
   А.И. Савенко, замечают эти представители правых организаций, очевидно, говорит о второй записке, но в ней о необходимости заключения мира с Германией не говорится... О ней намекал и один французский журнал.
   Эту записку было предложено подписать и нам, говорят они, но мы ея не подписали...

24. Волна. «Эпистолярный стиль» в государственном учреждении. // Земщина. Пг., 1916. №2359 (128), 19.05 (01.06), с. 3.
25. Еще о Савенке. // Двуглавый Орел. К., 1915. №39, 20.09 (03.10), с. 4.
26. Мысли и впечатления. Савенко А.И. CCXLI. Три черты реакции. // Киевлянин. К., 1915. №336, 06 (19).12, с. 2.
27. Уход А.И. Савенко из «Киевлянина». // Вечерняя Газета. К., 1916. №944, 12 (25).01, с. 2.
28. Лашнюков В. Уход А.И. Савенко из «Киевлянина». // Вечерняя Газета. К., 1916. №945, 13 (26).01, с. 2.
29. Дан. Почему А.И. Савенко ушел из «Киевлянина». (Беседа). // Вечерняя Газета. К., 1916. №946, 14 (27).01, с. 2.
30. Хроника. В киевском клубе националистов. // Киевская Мысль. К., 1916. №35, 04 (17).02, с. 2.
31. В киевском клубе националистов. // Киевская Мысль. К., 1916. №36, 05 (18).02, с. 3.
32. В России. Киевские националисты. // Русское Слово. М., 1916. №28, 05 (18).02, с. 4.
33. В России. Киевские националисты. Заявление А.И. Савенко. Постановление совета клуба. // Русское Слово. М., 1916. №29, 06 (19).02, с. 4.
34. Письмо А.И. Савенко в редакцию «Земщины». // Вечерняя Газета. К., 1916. №964, 01 (14).02, с. 3. То же: Арно. Думский дневник. А.И. Савенко и «Земщина». // Биржевые Ведомости. Пг., 1916. №15360, 02 (15).02, с. 5.
35. В России. «Земщина» и письмо А.И. Савенко. (От нашего корреспондента). Петроград, 2 II. // Вечерняя Газета. К., 1916. №964, 01 (14).02, с. 3.
36. Член клуба. Открытое письмо совету Киевского клуба русских националистов. // Киев. К., 1916. №735, 26.01 (08.02), с. 2.
37. Еще о клубе националистов и г. Савенко. // Киев. К., 1916. №739, 30.01 (12.02), с. 2.
38. Мирской. Наброски. [О письме А.И. Савенко в редакцию «Земщины»] // Киев. К., 1916. №747, 07 (20).02, с. 3.
39. Газетный день. Трио. // Биржевые Ведомости. Пг., 1916. №15372, 08 (21).02, с. 4.
40. Маак П. Письмо в редакцию. // Киев. К., 1916. №750, 10 (23).02, с. 1-2.
41. З. Есть-ли в Киеве общество, именуемое «клубом киевских националистов». // Киев. К., 1916. №751, 08 (21).02, с. 2.
42. Член клуба. К членам клуба националистов. // Киев. К., 1916. №752, 12 (25).02, с. 2.
43. Член клуба И—ко. Открытое письмо совету Киевского клуба русских националистов. // Киев. К., 1916. №759, 19.02 (03.03), с. 2.
44. Савенко А.И. Самобытность или первобытность? (Письмо в редакцию). // Утро России. М., 1916. №56, 25.02 (09.03), с. 1.
45. Письмо А.И. Савенко и реакционеры. // Утро России. М., 1916. №59, 28.02 (13.03), с. 5.
46. Скрынченко Д. В покаянных судорогах. // Киев. К., 1916. №777, 08 (21).03, с. 2.
47. Зло Л. (Злотников Л.Т.). Карьера киевского «националиста». // Русское Знамя. Пг., 1916. №74, 01 (14).04, с. 2-3. То же: Земщина. Пг., 1916. №2317 (86), с. 3.